Культурное разделение труда
Если освободиться от идеологических пут, навязанных демонологией, по отношению к которым историографическая традиция продемонстрировала свою верность, картина окажется гораздо более сложной. В рамках общего комплекса преступлений ведовство всегда занимало скромное место, за исключением, может быть, юго-запада Германии, где между 1571 и 1670 гг. было казнено около 3200 человек. Частота судебных процессов по обвинению в ведовстве невысока, и только широкий публичный интерес к этому преступлению и зрелищность наказания выдвинули его на авансцену общественной жизни. Отделив ведовство от иных преступлений, историки придали ему значительность безотносительно к его реальной важности. Охота на ведьм никогда не была «холокостом», как часто любят называть это явление. Возможно даже, что увеличение числа процессов в XV в. было обязано скорее растущей бюрократизации судебной администрации, а значит, большему объему сохранившейся документации. Дела о ведовстве и колдовстве передавались теперь в суды, тогда как раньше они подлежали более оперативному разбору в соответствии с процедурами обычного права. С другой стороны, ученые справедливо подчеркивают, что связь, которую люди того времени устанавливали между демоническим колдовством и женщинами, делала женщину главной жертвой репрессий, которые предстают культурно и социально обусловленными. Однако выделять в этом отношении колдовство как особое явление — значит забывать о существовании других преступлений, отмеченных гендерной спецификой. Содомия, например, рассматривалась как специфически мужское преступление. Колдунья — это женщина с необузданной сексуальностью, которая, посягая на генитальные органы мужчины и совокупляясь с демонами, нарушает естественные законы воспроизводства. Гомосексуалист — извращенец, который нарушает порядок воспроизводства, совокупляясь с другим мужчиной, напрасно растрачивая свою сперму. И то, и другое преступление, впрочем, преследовались с равной суровостью и иногда они объединялись в официальных указах, призывавших судей удвоить репрессивное усердие.
В своих поисках ведьм историк, между прочим, забыл о колдуне. Однако в некоторых районах он был далеко не единичной фигурой. В немецкоязычных районах Люксембурга на триста шестнадцать обвиненных в колдовстве в конце XVI — начале XVII в. двести восемнадцать приходилось на женщин и девяносто восемь — на мужчин, то есть 31% осужденных — это предполагаемые колдуны. В самом городе Люксембурге между 1619 и 1625 гг., в период кульминации репрессий, подверглись обвинению двадцать мужчин и двадцать одна женщина. Южнее в современной Швейцарии можно было нередко встретить примеры, отклоняющиеся от обычной модели. В Фрибурге между 1609 и 1683 гг. процент колдунов поднимался до 36%. В земле Во между 1539 и 1670 гг. он достигал 42%. В Средней Германии город Вюрцбург пережил всплеск репрессий при правлении епископа Филиппа Адольфа фон Эренберга.
Между 1627 и 1629 гг. там состоялось двадцать девять аутодафе, на которых сожгли сто шестьдесят человек. Больше половины из них были мужчины, четверть — дети. Наконец, в области, находившейся под юрисдикцией Парижского парламента, которая в 1600 г. охватывала почти две трети Французского королевства, между 1565 и 1640 гт. одна тысяча девяносто четыре человека подали жалобы на смертные приговоры, вынесенные судами первой инстанции за колдовство: пятьсот шестьдесят пять из них (то есть около 52%) были мужчины. Во Франции в громких делах о колдовстве, всколыхнувших общественное мнение, фигурировали колдуны, а не колдуньи. Во время Водерии, как именуется смута, вспыхнувшая в Аррасе в 1460 г., в числе обвиненных, осужденных и в большинстве своем казненных городскими чиновниками оказалась только одна женщина — юная проститутка из Дуэ. В XVII в. в процессах в Экс-ан-Провансе (1611 г.), Лудене (1634 г.) и Лувье (1647 г.) приговор был вынесен священникам за их сношения с демонами и женщинам, монахиням, ставшим жертвами их колдовства.
Остается еще один аспект колдовства, который не был в должной мере осмыслен историками. Если ареал репрессий теперь хорошо известен, то почему — и на это так редко обращают внимание! — в XVI и XVII вв. большая часть Европы совсем не знала охоты на ведьм. Это Италия, Испания, Португалия и их колониальные владения. В этих странах единственными регионами, затронутыми локальными репрессиями, были пограничные и периферийные провинции, находившиеся в непосредственном контакте со странами, где свирепствовала охота на ведьм. Я имею в виду альпийские долины Ломбардии в конце XVI в., Страну басков в 1610 г., Трентино в 1625 г. Без учета этих «белых пятен» на карте колдовства невозможно адекватно трактовать данное явление.
Так вот: соответствующее объяснение требует отделения веры в ведовство от сатанинского мифа. Первая может обойтись без второго, но обратная ситуация невозможна. В течение всего XVI в. Англия охотилась на ведьм, никогда не ссылаясь, открыто или неявно, на пакт с дьяволом. Пришлось ждать «Статута против ведьм» (Witchcraft Act) 1604 г., чтобы связь между этими двумя явлениями была официально признана. Впрочем, в англосаксонском мире и даже в пуританской Новой Англии, более восприимчивой к деяниям дьявола, ведовство было объектом скорее уголовного, нежели религиозного права. Ведьм вешали, но не сжигали. На европейском континенте ситуация была менее определенной. В Священной Римской империи свод общегерманских законов «Каролина» 1532 г., предусматривая смертную казнь за ведовство, не уточнял способ казни, что, по-видимому, указывает на то, что сопоставление ведовства и сатанинского мифа еще не окончательно оформилась в германской культуре.
Во Франции эпохи старого порядка обвинители на судебных процессах осуждают ведьм за вред, который они будто бы наносят, а судьи пересматривают эти обвинения с точки зрения сатанинского мифа. Вера в женщину-ведьму, наделенную разрушительной сверхъестественной силой, существует испокон веков. Античная стрита (strix) — женщина-каннибалка, летающая по ночам и совершающая свои злодеяния, — вновь появляется в средневековых свидетельствах и в источниках XIV в. Верования в женщину-ведьму и сатанинский миф широко распространяются в XV в. и порождают химеру — демоническую ведьму.
Демонологический миф сформировался в особом контексте, в контексте средневековой ереси. Вера в существование секты колдунов-дьяолопоклонников была выкована инквизиторами в борьбе, которую они вели против неортодоксальных движений конца Средних веков — вальденсов и «апостольских братьев». В XV в. и в начале XVI в. география ведовства точно соответствует географии ересей: долины Верхнего и Среднего Рейна, альпийские области, Дофине, Северная и Центральная Италия и Страна басков. Папские буллы, предоставляющие широкие полномочия инквизиторам в их борьбе с мнимой сатанинской ересью, не говорят о том, что женщин должно подозревать больше, чем мужчин. Булла Иннокентия VIII от 1484 г., как и булла Александра VI «Как нам стало известно» [Cum acceperimus), адресованная генерал-инквизитору Ломбардии Фра Анджело да Верона, неизменно ссылается на «лиц того и другого пола». Вот почему такие события, как аррасская Водерия, вполне правдоподобны: там ничто не указывает на то, что женщины больше, чем мужчины, восприимчивы к сатанинской ереси. Связь между женщиной и культом дьявола в некоторых областях устанавливают по собственной инициативе сами инквизиторы. Они используют еще сохранившиеся верования, как, например, верование в женщину-ведьму или в существование «общества Дианы», состоящего из женщин, обходящих по ночам сельские районы вслед за божеством — римской Дианой или германской Перхтой — и собирающихся в лесах, чтобы поедать животных, которым они потом возвращают жизнь. Упомянутое в X в. в знаменитом каноне «Епископы» (Episcopi), это верование было еще распространено в конце Средних веков в альпийских районах и в Северной Италии.
В своих действиях инквизиторы опираются на определенную теоретическую базу. Они действуют в рамках интеллектуального движения, восходящего к началу XV в. В XIV в. — благодаря монашеским орденам и особенно терцианкам — женщина осмелилась притязать на автономию и свободу выражения в лоне церкви.
_______________________________
* Алессандро Мандзони (1785-1873 гг.) — итальянский писатель, глава романтической школы; его исторический роман Обрученные был написан в 1827 г. — Примеч. пер.
Нет комментариев!
Может, Ваш будет первым?