Десять жен зажигают светильники и молчат, и старуха приходит их выручать, Модранехт, великие роды, седая мгла, сколько тысяч лет она делала, что могла. Ее речь рассыпана зернами на снегу, она знает о каждой, касается пальцем губ, разрубает путы, развязывает узлы, молоком выливает путь, заставляет плыть. ⠀

И одна из жен говорит: «Он уже не муж». Вынимает из сердца нож, отдает во тьму, Забывает боль — и привкус ее, и цвет, поднимает лампаду выше и пьет свой свет. ⠀

И другая жена говорит: «Я прощаю мать». И уходит себя баюкать и обнимать, засыпает святым ребенком, иной судьбой начинает жить, себя примирив с собой. ⠀

И еще говорит жена: «Я в чужом краю. Я умела петь, но больше я не пою. Золотая клетка, стражник — не хватит сил. Я сдалась ему в плен, но он меня не просил». А потом открывает клетку, и так поет, что никто не прерывает ее полет. ⠀

И старуха сидит с ними ночь, и горит очаг, говорят, она приходит их выручать, знает стук сердец, следит за огнем свечей. И рождается год, старухе известно — чей.

Поутру зима одевает дома в меха, десять жен встречают пресветлого жениха, славят новую радость в алом и золотом, у старухи есть право не всем говорить о том.

Светлана Лаврентьева (Кот Басё)